Загадочная смерть Курта Кобэйна (Performing Songwriter, 05.2006)
Сиэтл, 8 апреля 1994 г., 9 часов утра. Электрик по имени Гари Смит приехал к дому Курта Кобейна, чтобы установить систему безопасности. Хотя к двери никто не подошел, Смит приступил к работе. Поднимаясь наверх пристроенного к дому здания, он заглянул через стеклянную дверь. Внутри он увидел перевернутый цветочный лоток и то, что сначала показалось ему манекеном. Заметив кровь, он позвонил в полицию. Курт Кобейн считался без вести пропавшим шесть дней. 30 марта он лег в реабилитационный центр Эксодус, недалеко от Лос-Анджелеса, в попытке избавиться от своих проблем с наркотиками. В это время его жена Кортни Лав находилась в Лос-Анджелесе, давая интервью перед выходом нового альбома группы Hole Live Through This. По словам Лав, Курт позвонил ей из клиники и сказал: «Что бы ни случилось, я хочу чтобы ты знала: ты сделала хороший альбом». Она спросила: «Что ты имеешь в виду?» Он ответил: «Просто помни, что бы ни случилось, я люблю тебя».
Проведя в Эксодусе три дня, Курт перелез через двухметровую стену и на самолете вернулся домой (драматический побег был необязателен, т.к. он свободно мог приходить и уходить из клиники). Узнав о побеге мужа, Кортни наняла Тома Гранта, частного детектива из Лос-Анджелеса, чтобы найти его. Помощник Гранта установил наблюдение в Сиэтле за наркопритоном, где считалось, Курт покупал наркотики. Вернувшись домой около 2 часов ночи 2 апреля, Курт немного поболтал с Майклом Девиттом, мужчиной-няней, жившим с ними в доме. В 8 утра Курт позавтракал, потом поехал в магазин спорттоваров, чтобы купить патроны для недавно приобретенного 20-калиберного ружья Ремингтон М-11. Вечером 5 апреля он забаррикадировался в своем кабинете над гаражом, заперев французскую дверь и прислонив табурет к другой двери. Он написал записку, адресованную «Бодде», воображаемому другу детства, и воткнул ее в кучку земли из перевернутого цветочного лотка. Он выкурил несколько сигарет, отпил из пивной банки, потом ввел себе внушительный коктейль из героина и валиума. Положил наркотические принадлежности обратно в коробку из-под сигар. Сложил два полотенца и коричневое пальто, открыл свой кошелек, чтобы показать водительское удостоверение. Затем он взял Ремингтон М-11; лежа на полу с ружьем, зажатым между ног, он нажал на курок большим пальцем. Есть в этой официальной истории некоторые тревожные несовпадения и вопросы. Начнем с ружья. Полиция Сиэтла исследовала его только месяц спустя, при этом были найдены только неразличимые размазанные отпечатки пальцев, словно они были стерты. Возможно, отпечатки размазались в результате отдачи, которая привела бы к скольжению ружья в руке Кобейна. Но если он купил ружье неделей раньше, почему на нем не было других отпечатков? В полицейском отчете сказано, что на руках Кобейна были следы, какие обычно бывают после стрельбы из огнестрельного оружия; два года спустя полиция признала, что эта деталь на самом деле была ошибкой, допущенной неопытным полицейским. И как насчет наркотиков? В крови у Курта было 225 мг героина, в три раза больше максимально установленной смертельной дозы. На обеих руках были следы от уколов. По словам медицинских экспертов, такое количество героина сделает человека полностью недееспособным или вызовет моментальную кому. Это в том случае, если не убьет его мгновенно. Нередки случаи, когда жертв героиновой передозировки находят с иголками, все еще торчащими в руках. Так быстро может убить одна смертельная доза. Курт же умудрился опустить рукава, сложить шприц и ложку, сложить полотенца, потом лечь на пол и спустить курок. Записка поднимает еще больше вопросов. Во-первых, она звучит скорее не как предсмертная записка, а как чистосердечное признание человека, который размышляет об уходе из музыкального бизнеса. Вот отрывок: «Факт в том, что я не могу дурачить вас, никого из вас. Это просто нечестно по отношению к вам или ко мне. Самое худшее преступление какое я мог бы представить это обкрадывать людей, изображая что-то и притворяясь, что я веселюсь на сто процентов. Иногда у меня такое чувство, что я должен заводить таймер перед выходом на сцену. Я пытался сделать все что мог, чтобы ценить это (и я ценю, Боже, поверьте, я ценю, но этого недостаточно)». Он обращается к жене и дочери в третьем лице. Странно для предсмертной записки. В конце цитирует Нила Янга –«лучше сгореть, чем угаснуть» - потом подпись: «Мир, любовь, сострадание». Казалось бы, письмо закончено. И тут, кажется, совершенно другим почерком, нацарапаны еще четыре строчки: «Фрэнсис и Кортни, я буду у вашего алтаря. Пожалуйста, не останавливайся, Кортни, ради Фрэнсис. Ради ее жизни, которая будет намного счастливее без меня. Я ЛЮБЛЮ ВАС, Я ЛЮБЛЮ ВАС!»
Хотя есть некоторая вероятность, что на почерк Курта повиляли наркотики или его душевное состояние, но есть что-то странное в этой кардинальной перемене настроения (и что собственно означает «Я буду у вашего алтаря»?) Анализ почерка не показал однозначных результатов. Есть и другие вопросы. Почему израсходованная гильза от патрона была найдена слева, а не справа от тела? Когда Кортни узнала, что Курт сбежал из клиники, почему она сначала связалась с частным лицом, а не с полицией? Почему частному детективу и полиции велели следить за домом наркодилера и проверить отели, но не сказали, что няня Майкл Девитт видел Курта дома, и не установили слежку за домом? Почему судмедэкспертом был назначен хороший друг Кортни Лав?
И еще один странный поворот. В 1996 году панк-музыкант по имени Элдон «Эль Дуче» Хоук заявил, что три года назад Кортни Лав предложила ему 50,000$ за убийство Курта Кобейна. Хоук даже прошел проверку на полиграфе. Через восемь дней после этого он был найден мертвым на железной дороге неподалеку от Лос-Анджелеса. Эти неразрешенные моменты вплетены в теории заговора, которые до сих пор вызывают ожесточенные споры между фанатами. По иронии судьбы, самый ярый сторонник теории убийства - Том Грант, частный детектив, которого собственно и наняла Кортни Лав. В 2005 году в интервью журналу Uncut давняя подруга Кобейна Ким Гордон из группы Sonic Youth сказала, что уверена в том, что Курт был убит.
Очевидно, что Курт Кобейн думал о переменах в жизни – уходе из музыкального бизнеса, разводе с Кортни Лав. Всегда будучи рок-звездой поневоле, его мучила мысль о своем старении как артиста. За несколько месяцев до смерти он говорил друзьям: «Я просто утилизированный Джон Леннон» и «Я не могу заглянуть в будущее и сказать, что смогу играть песни Нирваны через 10 лет. Ни за что. Я не хочу довольствоваться тем, что делает Эрик Клептон».
